Какой след оставил Александр Назарчук в истории Алтайского края?

Не без споров. Он человек достаточно жёсткий, требовательный. Но не жестокий, прямо скажем. Пик развития алтайского села, да и сельского хозяйства – это 1989 год, когда агропромом как раз руководил Назарчук. А это его понимание базировалось на том, что деревня – это колыбель России. Если колыбели вдруг не станет, а будет ли Россия? Он это понимал. Вот хорошо бы это все понимали.

Я поехал в Волчиху, оттуда возвращаюсь и заезжаю к матери. Я всегда, если в ту сторону ездил, то заезжал. А она прожила почти 100 лет, 1903 года рождения. Спрашивает: «Где це ты був?» Говорю: «Да в Волчиху ездил». – «А шо там?» – «Да в школе не учатся». – «А чё не учатся?» – «Да учителям зарплату не платят». Она говорит: «Шурка-Шурка, доробылысь, царь и то платил учителям и врачам зарплату. А вы доробылысь!»

Когда он погиб, я вечером иду с работы домой, идут за мной следом две бабки: «Убийца, убийца!» Идут и повторяют, а что касается работы, у меня претензии не к нему как к губернатору, а к нему как к человеку, который вокруг себя набрал людей, абсолютно непригодных для управления краем.

Людская молва, она ведь знаете… Вот он сегодня герой, а завтра кто-то что-то шепнул, сказал глупость – она как змея расползается. Назарчук переживал, и здорово. Совсем другой подход был: открытый, прямой, честный. Кому-то чего-то не нравилось, потому что он принципиально говорил: ты мне не доказал – будь здоров. Я считаю, это правильный деловой подход. А можно лебезить, говорить приятные слова.

Причиной была, я думаю, уже ситуация в стране, где в большинстве регионов и в центральной власти верховодила уже «Единая Россия». Аграрная партия была представлена в 2-3 регионах по-настоящему, в том числе самая крупная на Алтае, и самая дееспособная. И с этим нужно было что-то Карлину делать, иначе его Москва поправляла.

Для нас он стержень и основа нашей семьи, вокруг которого всё и строилось. Не могу не сказать тем, кто не знает меня: меня зовут Сергей, я вас очень прошу – если вдруг остались какие-то незаконченные, незавершённые дела у Александра Григорьевича, о которых мы не знаем в семье, остались какие-то долги, очень прошу адресовать все эти вопросы, если они есть, мне лично. Ещё раз спасибо, глубокий поклон за вашу поддержку, за вашу искренность, я надеюсь, за вашу память.

Я, наверное, один из последних, кто видел его живым. Это было 29 января этого года. И Назарчук тут, и какие-то вокруг него женщины его возраста. Я говорю: «Ну вы всегда с женщинами», он говорит: «А как же!» Говорю: «Ну наконец-то, когда книга?» – «Я ж отвечал тебе, – говорит он. – Вот сын не даёт с дочерью публиковать». И как? И тут он пророческое какое-то слово сказал: ну вот когда кто-нибудь уйдёт… Понимаете? Это было 29 января. Когда кто-нибудь уйдёт, возможно, после этого.